Der
Zivilangriff Internetversion
der weltanschaulich-publizistischen Utopie von Volodymyr
Chernov.
Diese spiegelt seine Sicht
des Pazifismus wider. Nur in Russisch.Vorwort. Über Utopien.
Владимир Чернов
Утопия
Книга первая
Интернет-версия
Я
не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против
выстрелов в упор.
Владимир Высоцкий
Предисловие и об утопиях
У любого общественного движения есть мало преодолимое
свойство выдавать желаемое за действительное.
Любое общественное движение абстрагируется и упорно не замечает
дестабилизирующих и убивающих его факторов.
Близость движения к нежиснеспособной утопии определяет качество и количество
этих "упорствующих незамечаний" внутри её общей концепции вместе
с уровнем "упорственного незамечания", на который способны последователи движения.
Несоответствия и несуразицы не мешают движениям жить и процветать.
Пацифизм не является в этом спектре каким-то особенным пасынком,
хотя и вызывает постоянное раздражение не заинтересованных в нём "групп товарищей".
Шансы его выживания в борьбе с практикой всеобщего торжества милитаризма
видятся мне достаточно высокими и далеко не в силу природного оптимизма.
Эта небольшая книга ещё одно свидетельство его выживания и написана
с наивной надеждой на его "победное шествие и окончательную победу" в
неопределённом будущем. Это попытка односторонней дискуссии с замеченными
и незамеченными "упорствующими незамечаниями" внутри движения. Возможно
наиболее дискуссионная часть книги это не её фактическая сторона, а выводы,
обобщения и "советы на будущее", хотя автору они и не кажутся беспочвенными...
Чуть перекомпонованная страничка из журнала "Отдых", начала прошлого века, 1900-е годы. Время, когда впоследствии запрещённые пули "Дум-дум" казались вполне привлекательным мотивом для развлекательного журнала. Они внезапно появляются на полосе рядом с рассказом, ничего не имеющим общего с "Последствиями употребляемых во время Трансвальской войны пуль". Просто забавная картинка из англо-бурской перестрелки.
Любую книгу рациональнее начинать читать с конца.
Тогда сразу ясно к чему ведёт автор и что он хочет сказать, часто тратя
бездну слов и изыскивая на то неубедительные доказательства.
Чтобы облегчить задачу я предлагаю сначала заметную часть существенных
выводов, которые могут быть "прописаны" без особо длинственных комментарий,
а потом то, что может быть проинтерпретировано как доказательства к оным.
Выводы, опасения повторяются и заново формулируются здесь как музыкальная тема.
Такой подход экономит время на перелистывании, позволяет читать по диагонали и т.д.
Я буду рад Вашему вниманию даже и в случае если Вы не хотите "опуститься"
до пацифизма, а, например, вычислить шаткость в доказательствах, оспорить
фолиант в целом, либо найти для себя весомые основания более не заглядывать
в него вобще, так как лишь ещё одна неудачная попытка свести концы с концами там,
где они никак свестись не могут... Не более. "Борьба за мир во всём мире" не может
не быть одной из скучнейших и бесперспективнейших тем на земле...
Очень трудно найти убедительные слова для всех и вся.
"Последствия употребляемых во время Трансвальской войны пуль" 1900-е годы, журнал "Отдых". Фрагмент 1.
Книга определяет себя как "строительные леса"- утопию.
Строительные леса долго присутствовали в подзаголовке книги,
то потом были убраны - чтобы дополнительно не запугивать тех,
кто рад утомлять себя буквами. Книга является утопией.
С одним существенным "но". Я вкладываю в слово утопия иное значение
в сравнении с традиционным, "ругательным" смыслом этого слова.
Традиционно утопия это нечто, что не может осуществиться.
Я вижу иначе и определяю утопии как строительные леса,
которые определяют направление истории человечества.
Утопии осуществляются.
Но не буквально и не сразу, а в течении тысячелетий, частью
неузнаваемо для их авторов. В этом, позитивно -"осуществимом" смысле
я и применяю далее понятие утопии...
"Последствия употребляемых во время Трансвальской войны пуль" 1900-е годы, журнал "Отдых". Фрагмент 2.
Шансы оказаться в лидирующей группе отнюдь не определяются
"утопичностью" движения или мировоззрения. Утопии вопрощаются в жизнь
и существуют тысячелетиями. Любое и каждое из человеческих учений является
утопией с заведомо известными или позднее обнаруживающимися
утопическими аспектами. Судьба - история человечества может быть
описываема сменой утопий с огромным творческим потенциалом.
В этом сказывается природа человеческого знания,
всегда ограниченного и всегда развивающегося.
Утопии изменили лицо человека и придали ему человеческий облик.
Утопии способны лишить нас того, что мы называем человеческим лицом.
Процесс, в котором мы в своём огромном большинстве
играем роль исполнителей утопий.
Воплощаются те утопии, которые разумеется наиболее удачно защищены
от "упорствующих незамечаний" на момент своего рождения, но, главное,
имеющие достаточно впечатляющее творческое содержание.
Они не возникают "из ничего", напротив являются иногда трудно
прочитываемым развитием тех линий, которые уже обозначились
в предыдущих утопиях и служат одновременно как и ответом на них, так и
их продолжением. Чем более "новая" утопия "незамечает" уже
сформировавшейся реальности или новые , конкурирующие утопии, тем
больший уровень насилия необходим ей для самосохранения и развития.
"Последствия употребляемых во время Трансвальской войны пуль" 1900-е годы, журнал "Отдых". Фрагмент 3.
Реализация утопий, всегда в чём-то неполна, но эта неполная реализация
одновременно и единственно возможная форма их реализации.
Реализация утопий - это содержание развития человеческого общества и
вместе с тем один из вариантов его пути вспять или ухода в летаргию.
Какова утопия, таков и путь.
Развитие возможно только через осуществление утопий.
Осуществление утопии возможно только при условии её достаточной
сопротивляемости и конкурентноспособности с актуальными
доминирующими утопиями. Утопии кажутся мне своеобычными лесами,
которые окружают бесконечно возводящееся здание бытия человечества,
полное тайн и загадок, пространство которого не просматривается
человеческим взглядом и не постигается им в полной мере.
Леса-утопии и человеческое "миро-здание".
Невидимое внутреннее пространство этого здания хорошо ощущаемо
и представляемо как масса, оно видимо снаружи и поддаётся внешнему
описанию, но о его внутренней природе или изменениях можно
судить только приблизительно и недостаточно.
А леса-утопии хорошо и ясно видимы, логически доступно анализируемы.
Они "легко" доращиваемы или убираемы по мере необходимости.
Время идёт, здание, под воздействием лесов меняется, но сами
леса-утопии становятся ветхими и их законченная логическая
форма теряет смысл для вечно обновляющегося здания.
Хуже того, их первофункция "возводить"
вполне способна смениться на "мешать", "захламлять",
"создавать препятствия и опастности".
Замершие изначально в своей форме леса могут обращать возведение
здания вспять, разбирая или пытаясь разобрать по кирпичику наработанные
иной, "новой" утопией этажи. "Старая", а лучше сказать, "раньше рождённая"
утопия ведёт себя так не согласно запланированной вредности,
а просто из-за своей ограниченной "задумчивости" в пределах своей
основной структуры раз и навсегда определённой.
Ей "не видны" другие диапазоны высоты здания.
Высоты, на которой может "предшествующая" утопия функционировать,
высоты на которую она изначально спроектирована, остаются,
её действенность там актуальна, но выше ей не дотянуться.
И так уж получается , что проще во избежание непонятности
и для безопасности лучше новый этаж разобрать...
Своим строением "леса"- утопии определяют границы в которых "развивается"
- строится здание, но являются изначально творческим, изобретённым
фактором и, в этом смысле, внешним фактором. Фактором, формирующим это здание.
Утопия всегда пытается отождествить себя с собственно зданием, во всей его
полноте, либо с его полным логическим эквивалентом, идентично объясняющим
конструкцию здания, либо какие-то его особенности. Эта цель - максимум любой
утопии, заведомо недостижимая, но желанная, либо выдаваемая за достигнутую.
Претензия на эту роль-цель абсолютно нормальная характеристика утопии.
Движение-приближение утопии к этому положению-роли и приносит
в результате эффект в формировании здания.
Я не вижу в понятии утопия синонима несбыточной фантазии.
Напротив. Утопия это всегда "частично сбывшаяся фантазия".
"Несбыточные" элементы это неизбежная часть её
креативно созданной конструкции.
Обложка книги "Война войне" Эрнста Фридриха. Никогда не была переведена на русский. Впервые была издана в 1924 году. "...сборник фотографий с комментариями на английском, голландском, немецком и французском языках. На фотографиях запечатлены разрушенные города, газовые атаки, изуродованные раненые, незахороненные трупы убитых, казни дезертиров, а рядом – пышные парады, патриотическая пропаганда, военные игрушки и школьники, упражняющиеся в стрельбе." (http://piter.anarhist.org/66ernst.htm). Возможно одна из наиболее известных пацифистических книг в Германии. Почти до конца жизни автор был анархистом, позже став членом французской социалистической партии. Фотография обложки как и далее приведенные фотографии из книжки взяты из инсталяции The repair from Occident to Extra-Occidental Cultures 2012 "Переход от запада к незападным культурам" (Переход или "ремонт" в смысле возрождения культуры - прим.переводчика) художника Kadder Attia на Документе 13 в Касселе, Германия.
Фотографии и иллюстрации в этой книге часто играют роль 25-го кадра,
создающими "параллельное" звучание основной смысловой линии книги...
Обратная сторона стремления каждой утопии -"лесов" к идентификации
и отождествлению своего содержания со зданием человеческого "миро-здания"
хорошо известна. Это тот непреложный факт, что утопия не признаёт себя
за утопию, но охотно признаёт другие утопии за таковые.
Отсюда естественный вывод, что всеобще воспеваемая толерантность
невозможна для утопий, которые себя утопиями не считают, определяя
себя как "неутопии". К "неутопиями" относят себя любые хоть мало мальско
себя уважающие теории и верования. Толерантность может провозглашаться,
но это не значит, что утопия и её приверженцы могут её практиковать на деле.
От проблемы "применения толерантности" уйти невозможно, так как
эффективность утопии связана именно с теми её положениями,
о которых "рассуждать" можно, но которые однозначно являются истинными
для групп, которые принимают положения конкретной утопии, считают её
исчерпывающей и поэтому "единственно возможной".
Здесь кроется и тысячелетиями реализуется огромный конфликтный
потенциал и негативные "побочные действия" для приверженцев
различных утопий. Здесь сказывается творческий утопический характер
человеческого сознания в целом, не могущего быть иным, как утопическим.
Если бы каждый утопист смог осознать и признать факт своей и всеобщей
недостаточности, то наверное это бы успокоило проблему взаимоотношений
между конкурирующими утопиями. Но на самом деле такая
задача может видиться только губительной и угрожающей для авторов
утопий и для функционирования каждой утопии и "лесов-утопий" в целом,
так как лишает её самодостаточности и уверенности в своей правильности.
Пропасть между признанием собственной недостаточности
и признанием собственного совершенства слишком велика, чтобы
у носителей сформировавшейся утопии возникло желание её преодолеть.
Это желание может возникнуть лишь в экстремальной ситуации почти
полного несоответствия какой-то из утопий-лесов зданию-мирозданию.
Что скорее приведёт к рождению новой утопии,
чем "совершенствованию" "старой".
Конкурирующие утопии иногда настолько утяжеляют конструкцию
самих лесов, что они в ситуации конфронтации способны своей
тяжестью себя взаимно разрушить - рост здания надолго остановится
или этажи начнут разбираться...
Проблема сосуществования утопий, не может быть решена,
но может быть смягчена признанием последователями различных
мировоззрений своей их утопически -"лесной" природы.
Что естественно снизит, если не зачеркнёт их директивный характер.
Так же негативно это отразится на эффективности воздействия утопий,
их распостранённости и конкурентноспособности. В умах рядовых
"строителей мироздания" утопия "ослабленная" признанием своего
утопического характера потеряет авторитет и привлекательность.
Нужный, оздоравливающий, но практически нереальный шаг.
Шаг, как уже писалось, ведущий к рождению новой или обновлённой утопии.
В консервативно, "законом положенных" утопиях это тема в принципе
невозможна для обсуждения, в силу их неизменной структуры.
Тряпичная карта мира, экспонировавшаяся на Документе 13 в Касселе, Германия Мир-тряпичная кукла (В.Ч.)
Я вижу необходимость конструирования пацифизма, как изначально
"ослабленной" утопии, по следующим обстоятельствам.
Время когда когда одна мировозренческая утопия кажется неизменной
веками и принадлежит только некоему региону уходит.
Претензии на единственность по сути несут зёрна консервации и
невозможности модификации утопии.
Признание за пацифизмом пацифистами его утопической природы
создаёт эффект прививки против неизбежного устаревания и
невозможности самоизменения.
В двух словах это положение можно сформулировать так:
В условиях "многоутопичности" мира "ослабленные" утопии
имеют больше шансов на выживание, чем "сильные" утопии,
так как несут в себе возможность модификации, без утраты
своих принципиальных сторон.
"Ослабленные" утопии не могут стремительно завоевать ума,
в силу меньшей однозначности и директивности,
но их движение может оказаться более стабильным и уверенным.
Как обстоят дела сегодня с утопией мира во всём мире?
Насколько защищён пацифизм от
разрушающих его утопию раздражающе реального мира, где торжествуют
куда более жестокие утопии? Насколько его конструкции-леса могут
оказывать влияние на "развитие"- строительство здания?
На мой взгляд недостаточно. В особо тяжёлые минуты истории он исчезает в
тумане битв из видимости, а в лёгкие удручает своим отсутствием именно там,
где более всего нужен. Он является уделом получателей нобелевских
премий, которые очень часто ведут борьбу в одиночку. Организация
объединённых наций абсолютно беспомощна, когда идёт речь,
хотя бы о торможении производства вооружений.
Иногда слышишь, что пацифизм является деструктивной конструкцией-лесами,
опасной для "безопасности "здания в целом - любимый тезис милитаристов.
На мой взгляд нет. Опасности исходящие из того, что почему-то называют
сейчас "архитектурой безопасности" гораздо реальнее и ощутимее.
Насколько пацифизм является утопией с перспективой реализации,
как и полагается человеческой утопии, всегда частичной?
То есть жизнеспособной утопией?
На мой взгляд утопия пацифизма имеет достаточно высокий
потенциал развития, но никто не может наверное сказать
имеет ли пацифизм для этого достаточное количество времени.
Василий Верещагин Апофеоз войны, 1871 из Государственной Третьяковской галереи, Москва
"Положения" пацифизма "обговариваются" уже тысячелетиями,
то есть его содержание не является, каким-то сверх новым и неожиданным.
Положения взяты в кавычки, так как они снова и снова рождались
иначе сформулированными.
Проблема пацифизма не только в том, что его распостранение требует
времени и сил, а выводы требуют каких-то особенных доказательств.
Проблема в том, что пацифизм не видится всеми аксиомой,
до момента пока пацифизм забегает в травматизированные конфликтами
головы и начинает махать руками, но уже после драки,
и то только в том случае если их ещё к этому моменту не оторвало.
Пацифизм понятный большинству - это часто и густо непродолжительная
реакция на ушедшие войны, что тоже однако не является обязательным правилом.
Для широкой демократической и недемократической общественности
пацифизм видится занудственным общим местом,
либо свидетельством наивности того, кто высказывает свои
пацифистические убеждения. Для огромного большинства это и есть утопизм,
в традиционном, безнадёжном значении этого слова. Для этого большинства
пацифизм и утопия это более чем естественная пара и синонимы.
Да "не убий" хорошо сказано, но попробуй не убить,особенно если
кому-то почему-то очень хочется убить или кому-то очень нужно убить.
Скульптура Отто Вальднера из Хюнст-Боербах, Камберг : Каин и Авель. Библейский цикл к незавершённому монументу
Независимо от того, провозглашают ли пацифистические убеждения пророки
или военные, (из среды которых иногда вырастают гораздо более убеждённые
пацифисты, чем их гражданские собратья) ценность мира как обязательной формы
и условия существования не становится приоритетной в мире.
Выше приведенное хрестоматийное для России антивоенное
полотно Василия Верещагина принадлежит кисти военного художника, павшего
на войне и долгое время получавшего своё жалованье от военного ведомства.
Можно сказать, что одно из наиболее известных в истории антивоенных полотен
написано с поддержкой военного ведомства...
Фотография из инсталяции "Переход от запада к незападным культурам" 2012 художника Kadder Attia на Документе 13 в Касселе, Германия. "Большая война в картинах"
Следующие умозаключения, как и предыдущие можно отнести к выводам
и они заключаются в следующем:
Бессмысленную историю ненависти, массовых убийств и войн можно прервать,
если табуировать - ограничить производство вооружений и содержание армий.
Максимально ограничить насилие, как инструмент
регулирования человеческих отношений.
Невозможно?
Да, невозможно. Как и достижение любого идеального результата
в человеческом сообществе. Человек вполне склонен к насилию.
Но движение в сторону минимализации насилия объективно существует,
движение по крохам набирает баллы, при этом почти совершенно незаметно
для его соучастников. Незаметно, потому, что изменения приоритетов
в человеческом сознании происходит одновременно со сменой поколений
(что часто может выглядеть как конфликт поколений).
Сейчас всё, что связано с угрозой уничтожения однозначно звучит
неприемлемо для общественного уха.
Но так было не всегда. Как и не всегда существовали движения за мир.
Как и не всегда существовало понятие военный преступник.
Все военные раньше были героями.
Английский танк времён первой мировой войны, принадлежащий Харьковскому историческому музею. Модель близкая к "картине" выше.
Фото 1
Фото 2
Фото 3
Если почитать европейскую прессу конца 19 века, можно убедиться,
что планирование войны, захват военной добычи не осуждался,
а считался разумным и правильным ходом человеческих действий.
Тогда такие представления были само собой разумеющимися,
как ещё раньше само собой разумеющимися были пытки.
Профессия палача стала неуважаемой профессией.
Есть ли перспектива для профессии военного стать неуважаемой ?
Или негеройской? Или преступной?
Каковой, например, является профессия правоохранителя в тех странах,
где право попирается?
Памятник погибшим в первой и второй мировой войне в одном из пригородов Ветцлара, Германия. В центре часть, сделанная после первой мировой войны. "Крылья" памятника сделаны позже, после второй мировой. Количество упомянутых погибших во второй мировой, значительно превосходит количество погибших в первой мировой. В венке, в центральной части, надпись: "В борьбе и страдании верен до смерти" Логика построения монумента не исключает ещё одного комплекта "крыльев".
Многие думают и сейчас, что захват, агрессия это вполне
приемлемый путь, но это уже трудно формулировать открыто.
Во всяком случае в странах, которые держат себя за цивилизованные.
Война может теперь называться миротворческой миссией.
Что является одним из сомнительных достижений распостранения пацифизма.
Войны выливаются в другие формы с другими названиями
иногда вполне невидимые даже для граждан воюющих государств...
Две мировые войны со второй попытки родили внебрачную мысль, что мир
это примерно тоже, что и еда. Без него, как и без еды существование
возможно, но ограниченное время. Мировые войны парадоксально доказали
то, что можно было бы и ранее воспринять без них, просто на слух,
прислушавшись к уже однажды сделанным выводам.
Насколько долго эти уроки мировых войн продержатся в памяти?
И держатся ли?...
Но тем не менее представление о том, что мир это норма, а война нет,
хотя и не является приоритетным, достаточно распостранено.
И это заметный сдвиг в человеческих нормах.
Причиной возникновения этого массового представления был не рост
среднестатистических показателей любви к ближнему по планете
(я не представляю как его можно просчитать).
Скорее наоборот. Причина - это животный страх за существование.
А желание избавиться от опасности, это не менее сильный мотив человека,
чем ни с чем несравнимое удовольствие сделать соседу мелкую
или крупную пакость или испытать счастье, ограбив его.
На мой взгляд (и к моему сожалению) именно в этом причина проникновения
в массовое сознание желаний мира, страх войны и её нежелание. Причина не
в абстрактном гуманизме. Некоторый победный путь в гуманизации
человеческого общества обусловлен его страхами.
Что однако всё равно вселяет хотя и горький, но оптимизм, так как тенденция
развития базируется на "базовых инстинктах", а не на дежурной проповеди.
Добрые чувства неизменно и избыточно переполняют политиков,
для которых это возможно естественное состояние духа на публике.
Важно здесь не то, что часто это состояние вынужденное, а то, что это одна из
вынужденных уступок активности тенденции "Гражданского наступления".
"Гражданское наступление" это моё определение тенденции в разрешении
проблем и конфликтов в социальной сфере без применения насилия,
там, где "проще" её решить с применением насилия.
Тенденция, которая обнаруживает себя не только в борьбе за мир.
Это именно направление мыслей, ясно прочитываемый общественный тренд,
который присущ не какой-то отдельной группе, а в целом человеческому
обществу сегодня. В этом смысле он своё возьмёт,
хотя и трудно сказать насколько эти сроки будут приемлемы для живущих.
Поэтому имеет смысл беспокоится в этом русле.
Телеграмма отправленная в первый день первой мировой войны. С выставки "Экспрессионизм как синтетическое произведение искусства" Ernst Wilhelm Lotz Telegramm an Ludwig Meidner, 1 August 1914 Stadtarchiv Darmstadt
Я называю это общественное направление и движением, хотя это менее
точно, так как предполагает лидеров движения, и его некую
формальную организацию. Такой организации и структуры нет.
Но есть разнообразные пацифистические организации и так называемые
"активные борцы за мир", иногда в политическом и мировозренческом смыслах
с большим трудом подающие друг другу руки, но однозначно активно
работающие за и во имя пацифизма.
В понятие "движение" здесь я вкладываю именно его
первоначальный смысл: люди "двигаются" и предпринимают усилия в этом
направлении, независимо от своего взгляда на мир, партийной или религиозной
принадлежности. В каких бы сообществах и структурах они не числились
их объединяет только один первозданный мотив:
"Нам это не нужно, мы этого не хотим."
Демонстрант из левой партии Германии с плакатом "Война это не детская игра" в Ветцларе, на улицах старого города. На плакате текст: "Нет рекламе смерти." и "Никаких бабок за убийство" (фрагмент фотографии).
Многие разделяют ценности этого движения,
даже если не совсем отдают себе в этом отчёт...
Чтобы быть пассивным "соучастником" этого движения
нужно только хорошо представлять круг опасностей, а вернее внести
в свой регистр опасностей дополнительные важные пункты. Их не много.
Вот они.
Война представляет опасность.
Вооружения представляют опасность.
Производство вооружений представляет опасность.
Армии представляют опасность.
Otto Dix. Sterbender Soldat, 1915 Отто Дикс. Умирающий солдат. С выставки "Экспрессионизм как синтетическое произведение искусства"
Если ВОЙНА вряд ли как опасность вызывает у кого-то сомнения,
то пункты ВООРУЖЕНИЯ, ПРОИЗВОДСТВО ВООРУЖЕНИЙ и АРМИИ
не попадают в список опасностей, а напротив, у многих вызывают восторг.
Хотя кажется ясным, что войны возможны именно в силу
существования этих трёх "подпунктов".
Есть ли сценарий, который бы сделал термины "война", "вооружения",
"производство вооружений", "армия" устаревшими?
Нет. Значит нужно писать.
И это уже задача для активных участников движения.
Комментарий автора фото с обратной стороны: Проба на мины "От Донца к Дону" 1942".
Фото с выставки фотоальбомов военнослужащих немецкого Вермахта периода 2-ой мировой войны "Чужие в видоискателе" в историческом музее Франкфурта (15.04.-29.08.2010): "Так это выглядит в дурацкой России"
Что крайне трудно, и для начала нужно хотя бы задуматься,
как их сделать термины устаревшими и неприемлимыми.
То есть поразмышлять над путями как перестать содержать армии и оплачивать
производство вооружений. Понять, что оплачивать машины смерти
по тысячелетней традиции грабежа из гражданского кошелька как бы невежливо
по отношению к будущим неизбежным жертвам из гражданского населения.
Деньги то чужие, от "гражданских" или от доимого на
"оборонные нужды" гражданского общества...
Да и почему должны гибнуть военные?
Откуда взялся у них этот долг и к кому?
Утопия? Сегодня да, более, чем утопия, почти сказка.
Это "мрачное сегодня" может продлиться весьма долго,
или недолго, но с ядерной зимой.
Альтернативы утопии пацифизма нет.
Пусть уроки войн вовсе не обязательно усваиваются,
в особенности если они победные, и на чужой территории.
Уроки могут быть легко и с удовольствием прогуливаемы школярами ...
"Гражданское наступление" - это реальность развития мира сейчас,
мир стремится к этой утопии, хотя она и кажется ему невозможной
и весь исторический опыт говорит: "это нереально".
И это правда в том смысле, что шансы у мирного позитива
по прежнему излишне перспективные.
"Гражданское наступление" в идеальном смысле это противоположность
"Гражданской обороне". Оно предполагает не только пассивное сочувствие, но и жёсткую
позицию неприятия ситуации дальнейшего развития милитаризма
по накатанным рельсам, всё равно где, как и почему.
Не все пацифистские движения являются бескомпромиссными в этом вопросе.
Термин "Гражданская оборона" хорошо знаком бывшим советским
гражданам и совсем не советским, хотя этот род времяпровождения для
"гражданских граждан" в разных странах именуется по разному.
"Гражданская оборона" это форма признания
поражения граждан и гражданского общества перед милитаризмом,
неважно какого он цвета и запаха. Абсолютно реальная,
внедрённая в сознание, успокоительная утопия.
Утопия в её первоначально ирреальном смысле.
Хотя это не утопия, а обыкновенная успокоительная ложь.
Утопия, это уж как-то слишком торжественно звучит для откровенной лжи.
Нет эффективной "обороны" у гражданских супротив военных.
И не может быть. Они всегда жертвы войн.
Да и у военных супротив других военных.
Упражнения по гражданской обороне хороши только
для "минимализации потерь среди гражданского населения"
при наступательных действиях противника.
"Минимализацию" никто не может гарантировать.
Даже при немасштабных боевых действиях...
Хотя необходимо сказать, что объективно, в мире таком, каков он есть сегодня,
знания по "гражданской обороне", к сожалению, очень даже могут пригодится.
Выход из бомбоубежища, вентиляционная шахта. 1920-е - 1930-е годы, г.Харьков, ул. Пушкинская 67
"Безумие становится невидимым, когда оно обретает достаточно
большие масштабы", писал Бертольд Брехт ещё до появления ядерных вооружений
"в достаточном количестве"("Unsichtbar wird der Wahnsinn, wenn er genügend
große Ausmaße angenommen hat."Bertolt Brecht). Его пророчество универсально
не только для слепцов, не понимающих, что собственно происходит и куда
скатывается мир, оно имеет всеобщий смысл. Время пророков прошло и
берущие на себя их роль поэты и писатели не имеют, к сожалению,
влияния пророков. Пророчество-характеристика Брехта или, если хотите, описание
естественных свойств человечества звучит теперь вполне апокалиптично.
Выбора вобщем нет. Остаётся только наступление - оно может принести
перспективу успеха. Трудный вопрос "как". "Наступление" очень медленно
раскачивается. Уверенных механизмов его действия в мире нет.
Хотя мирные победы в достижении неких политических целей
уже случались и не раз в протяжении последних ста лет.
С почти обязательным откатом в противоположную сторону.
Эти главы набор аргументов к этим выводам и поиски выхода
из застенок неутихаемой борьбы всех против всех,
надеюсь, в достаточной мере креативные.
То есть могут стать составляющей утопии, реализация которой возможна.
Второе моё "надеюсь" заключается в том, что эти главы составят достойную
конкуренцию успешно реализованного мифа "гражданской обороны".
Эти главы, это материал к вытеснению из общественного поля
пассивной и иллюзорной утопии гражданской обороны.
Аргументы к замену её на активную и перспективную утопию
будущего мира без избыточных и убыточных для него вооружений.
А "утопическая задача" состоит в использовании относительно
"мирной передышки" баланса сил и супер сил в которой живёт мир, для
обретения им нормального мирного дыхания. Опять вопрос "Как?..."
Некоторые проекты уже витали в воздухе и не лишним
будет вспомнить и о них...
Обязательно вспомнить о"проекте" Льва Толстого.
Хотя слово "проект" как нечто временное и неубедительное
мало подходит к тому, что называлось движением толстовцев.
Каккова была бы судьба России если бы его идеи имели большую
привлекательность для соотечественников?
Толстовское движение оставило последователей и в России,
но гораздо большую роль сыграло за её пределами.
Упоминаемый здесь Эрнст Фридрих (фотографии из его книги далее)
был его последователем, а Махатма Ганди сумел, говоря
сухим языком, "воплотить" его философию в политику.
Мало кто сейчас вспоминает, что и на него Толстой оказал своё влияние.
Слева внизу ахтырянин-толстовец Григорий Григоренко, ходивший в Ясную Поляну к Толстому, снимок 30-х годов прошлого века
Однозначно одно. Оборона не годится. Годится наступление
мирными силами и мирными средствами. Построение "лесов"- утопии
из которой зданию мира невозможно будет вырваться в
милитаристское совершенство. Наступление идёт в основном
с тактическими успехами и часто в форме местами эффективных
акций протеста, не меняющих картину в целом. Мир достигаемый военным
вмешательством тоже реальность нашего времени, но эти методы несколько
рискованы обоюдно как для оперируемых так и для хирургов...
Миротворческие "операции" могут быть использованы
для простого изменения баланса сил в сторону одной из противоборствующих сторон.
Эффективность этих акций и их политические следствия слишком неоднозначны,
Мир получаемый силой оружия вынужденно хорош только тогда, когда нет
пацифистических средств "профилактики войн". Может ли пацифизм предложить
эффективные конструкции для "профилактики войн"?
Это одно из "упорствующих незамечаний" пацифизма, которое я постараюсь
вытащить и обсудить в книге.
Фотография из инсталяции "Переход от запада к незападным культурам" 2012 художника Kadder Attia на Документе 13 в Касселе, Германия. Производитель не похож манерами на фронтовика.
В начале книги принято кого-нибудь благодарить.
Поблагодарю в целом военных, так как именно их боевой дух породил
эти главы, а также за изобретение именно ими правильного слова "наступление".
Слово всем хорошо, кроме одного. Его, как и термин "утопия" неправильно
трактуют. Как правило только как военный. А в мирном смысле его употребляют
только как синоним бескомпромиссного движения к поставленной цели.
Что и должно стать его правильным и основным значением.
Военные знают, что оборона это всегда запоздалая реакция и свидетельство
слабости, поэтому оборона это не для пацифизма...
Есть мучительные вопросы: реальны ли перспективы победы ценностей
пацифизма для ныне и потом живущих, может ли быть мир на этой планете,
как он может быть поддерживаем без силовых методов и в какой мере
такой мир не является областью фантастики, как и сам пацифизм?
Эти вопросы стараются не ставить, так как на них сложно отвечать.
Это всё те же "упорствующие незамечания" пацифизма.
В приамбуле к книге скажу лишь, что позитивные ответы возможны ровно
настолько, насколько человечество позволит себя образовать, улучшить
и изменить приоритеты своего "самоуправления", которые не выглядят
сейчас как особо гуманистические, для чего произведёт некоторое шевеление
в этом направлении. А приобретение "человеками" пацифистического лица
это одна из сторон процесса. Этот ответ не уход от вопроса, а общая формула от
которой не спрятаться, как бы нереалистично не звучала она на слух пессимиста.
По вопросу как именно это возможно или невозможно и написана эта книга.
В целом белая ворона пацифизма чувствует себя сейчас несколько лучше,
так как в среде чёрных ворон наметилось некоторое посерение и тем самым
открылся очень пока неуверенный, но шанс потери ими чёрной окраски окончательно.
Где-то впереди зависает мираж осуществления утопии пацифизма, в котором сейчас
пока лишь слегка посеревшие вороны уверенно обратятся в белых.
Итак утопия "Гражданского наступления".
В историко-культурном, общественном, личностном смыслах.
назад,
к
главной странице
