Der Zivilangriff Internetversion
der weltanschaulich-publizistischen Utopie von Volodymyr
Chernov.
Diese spiegelt seine Sicht des Pazifismus wider. Nur in Russisch. Kapitel 9. Auch bei der Bundeswehr weint man.
Wer ist gewalttätiger - der Soldat oder sein Auftraggeber?
Kriegsmächte und ihre Gewalt an den Soldaten.
Fünf Mitglieder der heutigen militarisierten Gesellschaft:
Staatsbürger, Staatsmann, Waffenproduzent,
Militär und Mithlied einer bewaffneten Gruppierung.
Der Staat als die Korporation.
Die wahrhafte Zivilgesellschaft. Владимир Чернов
Утопия
Книга первая
Интернет-версия Глава 9 И в Бундесвере плачут. Кто более хищник. Военные или их заказчики?
Заказчик как хищник по отношению к военным.
Пять членов современного военнизированного общества:
гражданин, государственный деятель,
производитель вооружений, военный,
член вооружённой группировки.
Государство как корпорация.
Истинное гражданское общество.
В качестве иллюстраций начатое в первых главах эпическое полотно
- "бессмертные" фрагменты с плакатов по гражданской обороне.
Они не имеют прямого отношения к тексту главы.
Из предыдущих разделов может показаться, что Бундесвер
если и имеет проблему в недоборе кадров, то в остальном просто
катается в масле, особенно если сравнить его быт и зарплаты
с такими же зарплатами воинов в бывших советских республиках,
вне зависимости от того входят они в Европейский союз или нет.
Зарплатам может позавидовать и гражданское население Германии.
Но не всё так безоблачно и наверняка не всё выходит внаружу.
Я помню короткую речь в прениях, одного из отставных военных
на встрече, организованной в Ветцларе Фридрих Эберт Фондом
(Friedrich-Ebert-Stiftung), организацией, в частности занимающейся
анализом политической ситуации в различных странах мира.
Отставник обвинял равительство Германии в том, что оно экономит
на военных, которые заняты в мирных операциях Бундесвера
зарубежом. Правительство Германии не признавало эти операции
как участие в войне и не приравнивало их к ним. Что означало
совсеминые, менее благожелательные к воинам
правовые
последствия (деньги, страховки, пенсии, компенсации
ближним
в случае смерти военного и так далее).
***
Хотелось бы знать когда правительство покупает танк, оно покупает
его по цене для мирных действий или по цене для военных действий?
Одинаковы ли эти цены? Может быть для блажи - парадов - он должен
стоить дешевле, да и сделан может быть из картона?
Политический истеблишмент не всегда в состоянии заплатить
правильную цену из своего бюджета, но "тянется" и платит.
Совсем не так старательно, как платит военным. Почему?
Вероятный ответ, думаю понятен. Военные "заменимы",
а производство вооружений заменить гораздо сложнее.
Да и стоимость серьёзной военной игрушки значительно
превышает заработок военного, который он может оприходовать
в течении своей жизни.
Удивительно смотреть как со вкусом и увлеченно,
как о продолжении собственного тела рассуждают военные о
каком-нибудь из вооружений. Им что не вдомёк, что они сами
лишь "заменяемые детали"? Иногда дорого оплачиваемые,
но в особо замечательных странах?
А если вглядется в перспективы войн с беспилотной техникой,
то и вовсе не нужная деталь, заменяемая "гражданским" оператором
за тысячи миль и километров от зоны боевых действий.
Вопрос о "замене" нормальных вооружений на картонные
не настолько странен, насколько он может показаться
на первый взгляд. Вооружения в Европе сейчас играют
роль дорогостоящих пугал, хотя являются настоящими.
Никакая из стран не собирается завтра воевать друг с другом,
о противниках Европы не принято говорить много,
о них больше молчится и думается - нужно сохранять отношения.
Европейские пугалки используются за её пределами,
в тех кризисных регионах, в которые их допускают.
Логика развития "оборонной мысли" в США базируется на
"обязанностях" США по отношению к миру. "Обязанностях" к которой
питают скепсис часть самих американских граждан, но ещё в гораздо
большей степени граждане, не имеющие честь быть американскими.
Разумеется названные страны не единственные лидеры в
"оборонном мышлении", есть и постоянно появляются и другие
"глобальные игроки" вооружениями...
Интересна сама устойчивость термина "глобальный игрок"
в областях, где никакие игры недопустимы.
В советское время советской пропагандой много пелось о жутких
империалистах, об агрессивном блоке НАТО, о военно-промышленном
комплексе и о подлых капиталистах, которые наживаются на войнах.
Сейчас критика капитализма на этих территориях и в этом вопросе подугасла,
хотя остальные темы на постсоветском пространстве по-прежнему актуальны.
Советский танк дружественному сателиту или союзнику,
рассматривался как подарок. Кому подарили, а кому и нет.
Промалчивалось, что вооружениями СССР тоже торгует, а не одаривает
исключительно и только из любви к союзным странам
для укрепления общей обороноспособности.
В советской оборонной структуре СССР выступал как
глобальный собственник вооружений только для внешнего рынка.
В обеих полярных тогда мирах граждане оплачивали военные расходы.
Житель СССР не знал сколько он платят за оборону и как-то
особенно не задумывался в эту сторону.
Оборона была символом выживания.
Жители Запада имели некоторое представления о затратах и, поэтому,
хотя и оборонные расходы имели для них тот же символический
смысл, что и для рядового советского гражданина,
в кризисные моменты они взлетали на волну протеста,
после которой оставались сообщества, фонды и т.п..
Параллельно шло развитие братоубийственных технологий.
...
Если хищник это тот, кто выживает после схватки,
то военно-промышленное производство это хищник,
так как после схватки оно выживает, а военные гибнут.
По сути производитель предлагает военным эффективное оружие
для их собственного самоубийства. Ну они и рады.
Как на самом деле обстоит с хищниками военно-промышленного
капитала, которые, опять же по советской версии,
а теперь не только советской версии, привели Гитлера
к власти, исключительно в интересах развития своего бизнеса.
Их принято было мешать в советскую эру с реваншистами.
Хорошая новость в том, что реваншистов особенно никто не
поднимает в Германиях на щит, хотя темы собственности на востоке или
собственности, экспроприированной на востоке, волнуют умы постоянно.
Для политика, если он не входит в явно нацистскую партию или
сообщество, высказывания в которых можно уловить тень реванша
не являются плюсом для политкарьеры, но и не мешают ей.
Плохая, хотя и совсем новость в том, что те фамилии или
промышленные группы, которые в своё время получили
дивиденды от создания вооружений и средств уничтожения
гражданского населения или дивиденды от обслуживания
гитлеровского режима, в целом и общем процветают
и исправно платят налоги в германскую казну. Во всяком
случае я ничего не слышал об скандалах укрывания от
налогов в этой отрасли. Да и как-то тяжело укрываться,
если заказчик само государство.
Быстрый послевоенный перепрыг США и СССР из союзников
во враги и исключение СССР из списков стран борцов за свободу,
сохранил в Западной Германии не только многих из
"разыскиваемых" военных преступников, но и, как теперь
говорят, их заказчиков и соучастников.
Правомерно ли считать промышленников в большей или меньшей
степени, связанных с производством вооружений заказчиками
будущих войн, если не они платят, как это происходит в
"нормальной" ситуации заказного убийства, а платят им,
за то, что они изготовляют орудия для убийства? Я думаю, что их правильнее называть сообщниками.
Полудикий террорист, найдя в интернете инструкцию
по изготовлению чего-то взрывающегося, несёт ответственность
уже за само изготовление неприемлемого изделия.
Некто, страдающий нездоровым любопытством,
пойманный на чтении странички по изготовлению взрывоопасного
изделия, автоматически попадает в подозреваемые.
Если какая-то фирма нашла нечто, важное для "обороны",
то совсем напротив, она не оказывается в списках подозреваемых
в террористической деятельности, а имеет шансы на плодотворное
развитие своего бизнеса с государственными структурами, которые
и являются заказчиками.
Но самое неприятная в этом клубке проблема в том,
что редко какую новую технологию нельзя применить в целях насилия
и в военном производстве. Редко какой концерн не связан с производством
для военных нужд и редко какой концерн специализированный на производстве
вооружений не производит с достойным лицом запасные семена для
парашютируемых одуванчиков. Это значит, что почти любое
производство может стать в ряд так называемых сообщников
по уничтожению рода человеческого.
Об "военных устройствах" для информационных войн
уже просто даже не хочется вспоминать.
Как и то, что любой тяжёлый предмет может служить оружием.
Является ли производство кухонной утвари военным производством,
специализирующемся на производстве военного снаряжения
для внутрисемейных конфликтов?
Всё опять замыкается на человека, на то, что он представляет из себя и
какими целями он руководствуется, что влияет на принятие им решений....
В послевоенное время об войне
вообще
и об её заказчиках и соучастниках в Германии молчали.
Тогда Конрад Аденауэр лепил западную её часть из того, что в ней было.
А это
были, помимо немногочисленных уцелевших борцов с режимом,
бывшие наци "задержавшиеся" на госдолжностях, неохотно или
вообще невыдаваемые по запросу третьх странам военные преступники.
Один из прокуроров того времени писал, что выходя из своего
кабинета, он попадал во вражескую страну.
Сейчас об этом пишется, хотя и не особенно много.
60-е -70-е годы прошлого века сильно изменили запад Германии
и в какой-то степени сегодняшняя Германия родилась
и из этого времени, а не только из третьего рейха и послевоенных лет.
Но следы того времени живы. Это неонацистская активность в
основном свившая себе гнёзда на гедеэровском востоке Германии, или,
например удивительная история о ликвидации актов неонацистской группы,
убивавшей иностранцев, в недрах ведомства по охране конституции.
И хотя после многих лет денацификации пацифизм не стал убеждением
каждого, хотя казалось бы, как одно из следствий этого можно было ожидать,
как поведенческая линия, он хорошо заметен на политическом
ландшафте Германии. Эта книга преимущественно оперирует
примерами из Германии и стран бывшего СССР, просто в силу
большего знакомства с обеими пространствами её автора...
Это в какой-то степени является её неизбежной особенностью...
***
Пять членов современного военнизированного общества
В пятичленной линии: гражданин, общественный или государственный деятель,
производитель вооружений, военный
и, добавлю теперь актуальный термин, "член вооружённой группировки",
роль жертвы может оказаться под силу любому из её участников.
Но вероятность сыграть эту роль у каждого из этих членов
человеческого сообщества разная.
Как и возможность не сыграть эту роль.
Собственно герой повествования гордо именующийся
членом вооружённой группировки, это "провоенный",
собственно военные, как все мы от обезьян, произошли
от членов вооружённых группировок догосударственной
истории человечества.
Противоположная заинтересованность получить преимущества от
проигрывания роли или ролей в военнизированном обществе лежит
на весах более зримо и имеет то преимущество, что она постоянно
находится на них, перевешивая опасность выступить в роли жертвы,
которая может просто неосознаваться.
Граждане, оплачивающе военные расходы, не держат это в голове.
Для них это устоявшаяся "вредная привычка" в области налогообложения
или их "окуривают" без их спросу или даже ведома. Опасность сыграть
"жертву среди мирного населения" представляется невероятной.
Напротив оплата военных игр может представляться гарантией от роли
"жертвы среди мирного населения".
Для общественного-государственного деятеля, помимо коррупционных
или аналогичных коррупционным интересам, поддержка военных игр
это и косвеная защита корпорации государство,
в котором он один из главных держателей акций, либо это
средство расширения корпорации и его влияния путём поглощения
других корпораций (война). Опасность разрушения родной корпорации и
поглощения её другими также хороший стимул
для подпитки военных проектов.
Я рассматриваю государство как корпорацию с правом на монополию
в областях, определяющих во многом человеческую деятельность и поведение
- в первую очередь в области права.
Поэтому и возник в этой главе термин корпорация государство...
Сравнение стандартной членства в "стандартной" корпорации
и корпорации государство - отдельная тема, вне этой главы...
Здесь страх стать жертвой - потерять акции прямо подпитывает госдеятеля
и не является косвеным страхом, как у рядового гражданина, хотя вероятность
стать этой жертвой у него, в зависимости от конкретной политической ситуации,
может быть как и значительно большей, так и значительно меньшей,
чем у рядового гражданина.
Здесь игровой принцип играет гораздо большую роль в сравнении с
обычным гражданином, так как ставки высоки и они определяют симптом
"игровой зависимости" действий политика, кстати не только в области
"повышения его и всей страны военной мощи".
Производитель вооружений, если он не является одновременно
и членом консорциума "государство", что в известной степени лишает
его свойств производителя вооружений и сдвигает в нишу между
государственным деятелем и гражданином. Степень его безопасности
в этой нише выше, чем у государственного деятеля и гражданина.
У него нет "игровой зависимости" государственного деятеля,
но есть стойкое корпоративное чувство "рядового держателя акций
корпорации государства", которого нет у простого гражданина.
У него есть чувство уверенности, которого нет у более знающего
тонкости игры политика, которое базируется и на его более низкой,
но более необходимой для корпорации государство ступени в
корпоративной лестнице. Вероятность стать жертвой его не
беспокоит, он её не видит и не ощущает. Даже не будучи собственником
производства вооружений, он чувствует почти абсолютно свою
защищённость. На деле, в кризисной ситуации он может потерять свои
"акции", но потеря жизни, возможная для всех других членов линейки,
для него наименее вероятна.
"Чистый" производитель вооружений, т.е. собственник, ещё более защищён
от опасности стать жертвой. Как правило он имеет только преимущества.
Если корпорация государство, которую он преимущественно обслуживает
перестаёт существовать, у него есть шанс сохранить свою корпорацию и
получить новую корпорацию государство. Разумеется он может как персона
потерять право на свою корпорацию - это максимальная жертва "на которую
способен" производитель вооружений. Он не окажется на скамье
военных преступников и "геройски"не падёт от руки террориста, мстящего
ему за то, что его дочь погибла от оружия, которое он выпустил как
производитель, так как он сам охотно им пользуется и может дать
"пистолетику" только позитивные отзывы.
Он человек, который нужен военнизированному обществу.
Без него оно не может "исправно" функционировать.
Фирма, выпускавшая душегубки во время второй мировой
прекрасно интегрировалась в послевоенную Германию...
И не одна она. Несколько позже я приведу ещё некоторые примеры.
Военный.
Эта роль не требует много пояснений.
Всё что можно пожелать исполнителям этой роли в военнизированном
обществе это отсутствие затребованности в их квалификации и умениях.
Если им повезёт, то им удасться прожить свою жизнь с гордым сознанием
своей нужности, не убив ни одного человека, получая достаточно благ
для существоания себя и своей семьи. Всему этому он будет обязан
хорошо развитому гражданскому обществу.
А "если завтра война", то главное, чем он должен бытьобязан
гражданскому обществу, это изменениям в "законах войны", которое
вызрело в недрах гражданского и до известной степени служит
его защите на полях сражений.
Но если всё же "завтра в поход", то гарантия что он потеряет всё
достаточно велика. В списке вероятности стать жертвой он идёт на
первом месте, деля её со следующим человеком
- членом вооружённой группировки.
Член вооружённой группировки - всеобще и всеми теперь понимается как
член незаконной вооружённой группировки. Члены таких вооружённых группировок,
подчинённые государству, которое передаёт им свои полномочия,
связанные с монополией государства на насилие, как правило таковыми не рассматриваются,
хотя дефакто являются таковыми и часто используют свои привилегиии
на насилие вне рамок закона.
Члены этих групп, являясь частью корпорации государство,
выполняют задачи, допускающий широкий арсенал средств насилия, которые исходят из общих
задач этой группы, директированные им государством, уполномоченные самостоятельно
решать уровень соответствия своих задач нормативам
его корпоративного заказчика государства.
Одним словом разведка, шпионаж, диверсионная деятельность.
Контроль за действиями этих "подгосударственных" групп со стороны
собственно государства всегда проблематичен в силу их постоянного
"функционального" выхода за пределы закона.
Закона, которое государство с одной стороны обязано
гарантировать, с другой стороны не может в полной мере распостранить
на деятельность этих групп, так как их функции "охраны законности"
часто и густо лежат за пределами рамок закона.
Гражданское общество никак не влияет на эту группу и они находятся и
действуют вне военных законов декларированным граждански обществом.
Члены этих групп находятся постоянно в состоянии войны, лишь формально
относясь к гражданскому обществу. Войны ведущиеся этими группами не имеют
смягчающих правил гражданского общества, хотя формально, даже в "шпионском"
варианте эти группы обязаны ему следовать.
Какой смысл имеет понятие "востребованность" по отношению к этим группам?
Нужны ли они мне и вам?
Возможно ли исключить из этой линии современного военнизированного
общества её трёх лишних членов: производитель вооружений - военный
- член вооружённой группировки и сделать гражданское общество гражданским?
Что может побудить эту тройку прекратить свою странную деятельность?
Сегодня и завтра безусловно нет, послезавтра - может быть. "Истинным" гражданским обществом можно назвать только такое, которое не может предложить своим членам названные три роли: производитель вооружений - военный - член вооружённой группировки.
То-есть общество, в котором эти роли не могут быть "востребованы"
его гражданами, так как нет к тому ни малейшей потребности.
Эта потребность может иметь разные эпитеты: историко-культурная,
религиозная, социально-обусловленная, политически-ситуативная и т.д.
Сейчас термин "гражданское общество" не означает, что его члены
одновременноне являются и членами военнизированого общества.
Они ими являются, но в разной степени.
Но в одном случае им нужно дойти до персонального
шкафчика с пистолетиком и, набрав кодик, наконец почувствовать
себя настоящим мужчиной. Это ситуация США, где конституционная гарантия
на право иметь оружие в личном пользовании, неосторожно данная отцами
нации, что сфомировавало до известной степени внутриамериканский климат
и ментальность. Там гражданское общество "незамечает" своё членство в
военнизированном обществе. Как не замечают американцы то, что каждый
120 американец посетил тюрьму в качестве заключённого.
В бывшем СССР эта цифра была больше.
"Незамечаемость" участия в военизированном
сообществе в бывшем СССР имело другой характер, так как незамечать
этому обществу приходилось другой механизм военнизированного общества.
Гражданское общество строилось и опять разрушалось там волнами после
гражданской войны и военного коммунизма, где главным аргументом был
"товарищ маузер". Граждане имели доступ к вооружениям исключительно
в качестве исполнителей широко понимаемой роли военного.
В СССР эту роль несли и правоохранительные структуры,
продолжая "традицию" формально завершённой гражданской войны.
СССР дал пример выживания и неуничтожаемости гражданского
общества даже на тех этапах его существования, которые могут быть
интерпретированы как этапы програмного уничтожения гражданского общества.
Более того - в его военнизированном обществе расцвела невиданные
цветы общества гражданского...
Сможет ли развиться гражданское общество до такой степени,
чтобы в нём были востребованы только две роли: гражданина и политика - общественного деятеля?
назад,
к
главной
странице
